Проблемы литератур Дальнего Востока

512 Проблемы литератур Дальнего Востока даря обитанию локальных японских божеств ками ; б) обильные стихотворные вставки ( ута-макура ), при помощи которых давалась оценка отдельным местам на маршруте вымышленного героя или автора-повествователя и выражались субъективные чувства и мысли автора или лирического героя. Путешествия по Японии стали источником эмоционального восприятия географических мест. С. Фисслер отметила: «Важность ута-макура и знакомство с местом посещения показывают центральное положение ностальгического начала в японской путе- вой литературе» [6, р. 23]. А. Н.Мещеряков справедливо подчеркивает, что япон- цы не стали первопроходцами в окружающем мире, поэтому их усилия до эпохи Мэйдзи были в основном направлены на путешествия по Японскому архипелагу, где они проявили повышенный интерес к ориентации в пространстве [7]. Пу- тешествия в Китай и в Корею, начиная с середины первого тысячелетия нашей эры, не были исключительными — из Японии как страны-реципиента регулярно направлялись ученые и монахи в Китай для получения знаний от своего культур- ного донора. Эти поездки носили прагматический характер, а сведения о мирах за пределом срединной империи доставлялись из китайских письменных источ- ников [8, р. 20–42]. Внешний мир был лишен поэтичности Японских островов с точки зрения японского путешественника. С открытием Японии в середине XIX столетия ситуация резко изменилась. Японские чиновники, дипломаты, общественные деятели, писатели, художники начали исследовать внешний мир, были организованы многочисленные миссии с целью изучения западных наук и технологий, в состав этих миссий входили видные общественные деятели и мыслители эпохи. В Японии была создана ди- пломатическая служба по западному образцу, и японские дипломаты массово отправились на Запад: в Европу, Америку, а также в Россию. Однако если для стран невосточноазиатского культурного ареала еще не была разработана систе- ма мэйсё , к которым мог бы стремиться японский путешественник, Китай как центр восточноазиатской цивилизации, несмотря на обрушившуюся на него в эпоху Мэйдзи критику, был знакомой заграницей для японской образованной аудитории, знавшей его по классической китайской литературе, историческим сочинениям, путевым дневникам японских путешественников и паломников, которые входили в образовательный канон центральной образовательной моде- ли в рамках кангаку (наук о Китае). После открытия Японии посещение Цинской империи стало особым этапом в «понимании Китая», по выражению Дж.Фогеля; это было начало актуализации знаний о Китае, когда путешественник выступал в роли первопроходца. По мнению исследователя, после 1862 г. «для того, что- бы понять Китай, необходимо было совершить туда путешествие», и только на основе личного опыта судить и транслировать идеи о Срединном государстве [8, р. xv]. В ХХ в., в отличие от западных путешественников, посещавших Китай ради экзотики, японцы стремились подтвердить, актуализировать и уточнить свои знания, познакомиться с реалиями обновленного Китая после Синьхай- ской революции. В записках «Путешествие в Китай» («Сина юки») Акутагава Рюноскэ, совершивший поездку в Северный, Центральный и Восточный Китай