Проблемы литератур Дальнего Востока

315 3. Пути развития китайской литературы в XX и XXI веках иностранной литературы стали сознательно оглядываться на традиционную ки- тайскую культуру, и народные легенды обрели новую жизнь. Как отмечает Чэнь Цзысинь, результаты такого рода «раскопок традиционных народных ресурсов» прекрасно представлены в романах Мо Яня «Смерть пахнет сандалом», а так- же «Устал рождаться и умирать» (см. подробнее: [2, с. 26]). После выхода в свет романа «Один день что три осени» у нас есть все основания говорить о том, что благодаря обращению к народной культуре писательский талант Лю Чжэньюня заиграл новыми красками. Изучив структуру романа, мы можем отметить, что сюжеты этого произве- дения развиваются сразу в нескольких мирах (мир реальный, мир картинШесто- го дядюшки, мир легенды о Хуа Эрнян, мир легенды о Белой змейке, мир снови- дений, мир потусторонний, мир народных и семейных преданий и т. д.). Каждый из этих миров населен героями (живыми, умершими, людьми, животными, ду- хами), которые могут свободно выходить за границы своего мира и взаимодей- ствовать друг с другом, преодолевая время и пространство. Совершенно есте- ственно, что такое необычное наполнение романа рождает ощущение чего-то фантастического и, если говорить о национальной традиции, весьма напоминает любимые китайцами «Странные истории из кабинета неудачника» («Ляо Чжай чжи и»), написанные Пу Сунлином (1640–1715), в которых тесно переплетено подлинное и волшебное. Как отмечает профессор Шаньдунского университета Ма Бин, такова традиция китайской космологии: чтобы понимать роман «Один день что три осени», следует опираться именно на китайское понимание миро- устройства, которое характеризуется большей гибкостью и свободой мышления (см. подробнее: [3, с. 185]). Отмечая влияние Пу Сунлина на современную китай- скую литературу, профессор Нанкинского университета Ван Биньбинь говорит о том, что небольшие по объему произведения типа анекдотов и забавных случа- ев из жизни простонародья, странные и порой неприличные истории, в которых задействованы незаурядные мужчины и легкомысленные женщины, можно най- ти среди сочинений таких писателей, как Сунь Ли, Ван Цзэнци, Гао Сяошэн, «при этом подобная литература содержит явные указания на то, что ее авторы подра- жают манере Пу Сунлина» [4, с. 290]. У Лю Чжэньюня такого же рода небольшие истории органично вплетены в ткань целого романа, рождая у читателя целую цепочку ожидаемых ассоциаций. При этом подчеркнем, что все сверхъестествен- ные существа, населяющие роман Лю Чжэньюня, взращены на китайской куль- турной почве, поэтому их бытие понятно китайскому сознанию. Они отличают- ся от мистических существ фантастических произведений того же Г. Лавкрафта, «чьи мотивы неведомы» и «тотально непостижимы для человеческого мышле- ния» (см. подробнее: [5, с. 146]). В этом смысле Лю Чжэньюнь продолжает тради- ции китайской классики, в частности того же Пу Сунлина, в новеллах которого смертные и сверхъестественные существа «взаимодействуют, разговаривают, восхищаются друг другом, учатся друг у друга и занимаются сексом» [5, с. 148]. Лю Чжэньюнь, который является не просто носителем китайской культурной традиции, но и ее хранителем, в одном из своих интервью также признает вли-